Из воспоминаний Наили Халиловны Терегуловой (Латыповой).
Терегулова (Латыпова) Наиля Халиловна родилась 3 марта 1923 г. в деревне Каргалы Благоварского района Башкирской АССР. После окончания в 1941 г. Давлекановской средней школы № 1 работала учительницей Чуюнчинской восьмилетней школы Благоварского района. В 1942–1947 гг. – студентка Уфимского авиационного института. В 1948–1978 гг. работала в УАИ лаборантом, ассистентом, старшим преподавателем кафедры резания металлов и режущего инструмента, заместителем декана АТФ-1. Избиралась депутатом Советского и Кировского районных советов депутатов, трудящихся г. Уфы, в 1991–2000 гг. являлась секретарем Башкирской ассоциации жертв политических репрессий. Умерла 2 декабря 2005 г
"Известие о вероломном нападении Германии на нашу страну мы, выпускники Давлекановской средней школы № 1, получили на другой день после выпускного вечера. Планы мирного развития страны нарушились, мечты молодых о будущем рухнули. И моя мечта продолжать учебу на механико-математическом факультете Ленинградского университета, куда я была зачислена без вступительных экзаменов как имеющая аттестат отличника, была оборвана войной. Двое наших ребят еще до окончания школы были призваны в армию и направлены в военные училища. Теперь уже и остальные, кто по призыву, кто добровольцем, уходили на защиту Родины. А вернулись с войны живыми только четверо.
События первых месяцев войны говорили о том, что моей мечте – учиться в Ленинградском университете, пришел конец. Я подала телеграмму в адрес университета и очень быстро, несмотря на суматоху, получила свои документы обратно.
В школах Давлекановского района и самого города ощущалась нехватка учителей из-за ухода их на фронт. Я дала согласие. И вот 1941/1942 учебный год и для меня стал годом испытаний, но далеко от линии фронта, в глубине страны. В Чуюнчинской, в то время восьмилетней татарской школе, я начала свою нелегкую трудовую жизнь. В 8-ом классе за партами сидели почти мои сверстники. Я вела у них математику. Все предметы, кроме русского и немецкого языков, велись на татарском. Но чтобы помочь ученикам в овладении русским языком, директор школы попросил меня вести уроки математики на русском языке. Кроме математики, в 5-х классах я вела ботанику, в 7-х классах
Летом, после окончания учебы в школе, для детей под руководством учителей начинались полевые работы – прополка, а осенью – копка картошки и других овощей. Ведь весной 1941 г. их отцы произвели посевы на всех площадях, а убирать остались только матери и дряхлые старики. На долю 12–15-тилетних ребятишек выпали большие испытания. Необходимо было не только убирать хлеб, но и везти на элеватор в г. Давлеканово (28 км) для госпо- ставки. Я тоже вынуждена была научиться запрягать пару лошадей в бричку и возить зерно на элеватор без всяких сопровождающих.
Чуюнчинская школа позже стала средней, и из ее стен вышли многие крупные ученые, доктора и кандидаты наук, руководители предприятий. Среди них я могу с гордостью назвать имена академика АН РБ, доктора медицинских наук профессора Гатауллина Н. Г., заслуженного врача, кандидата медицинских наук, возглавлявшего Минздрав РБ в течение 27 лет, Камалова М. Х. (они в 6-м классе сидели за одной партой, я вела у них математику), Саяхова Ф. Л. – члена-корреспондента АН РБ, доктора физико-математических наук, профессора, заведующего кафедрой Башкирского государственного университета и ряд других.
Закончился 1941/1942 учебный год. Меня, как было обещано, освободили от работы. В то время прибывший из города Рыбинска авиационный институт объявил набор студентов. Я подала свои документы и была зачислена на 1-й курс института. Это был первый набор авиаинститута на башкирской земле. С тех пор он стал Уфимским авиационным институтом – УАИ. Институт имел только один факультет – авиамоторостроения, а чуть позже от наше-го факультета отделилась первая группа по «холодной обработке металлов», впоследствии ставшая родоначальником самого крупного в институте факультета – авиационно-технологического. Наш прием для своего времени был большим – 300 человек (3 потока по 100 человек). Среди нас было много эвакуированных, прибывших, в основном, с Украины. Институт тогда располагался в здании школы № 26 по бульвару Ибрагимова, в двухэтажном корпусе. Школьные классы были тесными, отопление, из-за отсутствия дров, почти совсем не производилось. Из-за нехватки мест и стульев некоторые ребята забирались на шкафы, расположенные по бокам аудитории. Однако лекции читались на очень высоком уровне. Нашими педагогами были, в основном, члены Украинской академии наук, эвакуированной из Киева. Я по сей день не могу забыть лекции профессора Латышева по физике, как он охарактеризовал понятие: «Что такое время?». Математику читал профессор Боголюбов, позже – профессор Дринфельд, химию – профессор Покровский, черчение в нашей группе вел профессор Пеньков. Среди преподавателей были и свои, прибывшие из города Рыбинска.
Институт имел свое подсобное хозяйство в поселке Чишмы. Там в основном выращивали картошку и просо. Мы ездили туда на сельхозработы. Эта продукция поступала в столовую института.
Стипендию получали только те студенты, которые имели 1/3 хороших и 2/3 отличных оценок. В 1943 г. на торжественном вечере, посвященном празднованию Первомая, зачитали приказ о назначении стипендии всем успевающим. Студенты облегченно вздохнули. Но это положение моментально сказалось на результатах весенней сессии, общий балл сильно упал.
Какие были льготы у студентов УАИ? Все студенты и преподаватели имели бронь, освобождающую от призыва в армию. На продукты питания давали рабочие карточки. Основной продукт – это хлеб. Его норма – 600 грамм в день. Ребята могли съесть этот кусок хлеба в один присест и не насытиться. Обедали в столовой, расположенной в помещении Молотовского райисполкома (угол улиц Ленина и Достоевского), после переезда института на улицу Ленина, 61, в подвале этого здания.
Для девушек-студенток были организованы курсы медицинских сестер, после завершения которых нас по графику направляли в военный госпиталь, располагавшийся в здании железнодорожного клуба по улице Карла Маркса. Наша основная задача заключалась в оказании помощи при поднятии раненых на верхний этаж, при перемещении их с одного места на другое с помощью носилок. В помещении госпиталя стоял запах крови и гноя.
Студентам и преподавателям эпизодически выдавали на стирку белье раненых, по-видимому, из госпиталя.
На улице Коммунистической (тогда улица Сталина) на стене Дома офицеров была установлена огромная карта страны. По результатам ежедневных сводок с фронта передвижными указателями отмечалась линия фронта. Каждый уфимец в свободную от работы минуту устремлялся к этой карте.
Учебный процесс шел своим чередом. Основным вычислительным средством при выполнении курсовых и других расчетных работ была логарифмическая линейка. Шариковых авторучек в то время не было, а были поршневые авторучки, заправляемые чернилами, и то они были не у всех. Я и многие другие носили с собой чернильницы-непроливайки и писали обычными ученическими ручками.
Несмотря на тяжести военного времени (холод, голод) требования в институте были высокими. Мы понимали свой большой долг перед государством, перед своим народом и старались наилучшим образом оправдать оказанное нам доверие. Про наш курс говорили, что такого сильного курса студентов давно не было и вряд ли будет в ближайшее время. Не случайно рассказывали как анекдот, что УАИ является поставщиком Сталинских стипендиатов в другие вузы страны. Не выдержав высоких требований в учебе, некоторые из студентов либо уходили сами, либо их исключали. В других вузах, где требования были не столь высокими, они становились почти отличниками.
Из 300 человек приема 1947 г., завершили учебу, получив дипломы инженера-технолога авиамоторостроения, 52 человека. Наш выпуск был распределен по всему Союзу: Минск, Куйбышев, Уфа, Челябинск, Омск, Новосибирск, Ашхабад... Хочу назвать имена некоторых выпускников 1947 г., добившихся особо высоких успехов в своей трудовой деятельности:
1. Макаров А. Д. – заслуженный деятель науки РФ и РБ, д-р техн. наук, проректор по научной работе, заведующий кафедрой «Резание металлов и режущего инструмента» УАИ;
2. Орлов В. Г. – д-р техн. наук, зам. главного конструктора ОКБ моторного завода (г. Самара);
3. Съестнов И. Г. – главный инженер, директор Симского машиностроительного завода, начальник Главка машиностроения (г. Москва);
4. Ивин С. М. – заслуженный деятель науки РБ, канд. техн. наук, профессор кафедры теоретической механики, кавалер ордена Трудового Красного Знамени (УАИ);
5. Бойков П. И. – генеральный директор Минского тракторного завода;
6. Чигвинцев Н. А. – с 1960 по 1996 г. главный технолог Уфимского агрегатного производственного объединения, почетный авиастроитель, кавалер ордена «Знак почета».
В заключение хочу отметить, что умение организовать свою учебу и студенческую жизнь в трудное военное время, контакт с высокопрофессиональными преподавателями, собранными тогда в УАИ, позволили нам уже в мирное время в своей работе, в семье, на любых занимаемых должностях успешно решать многие жизненные задачи, развивать свой творческий потенциал и воспитывать подрастающее поколение".
Публикуется в сокращении.
Из книги «Вклад УГАТУ в Великую Победу». Составители У.Б. Гайсин, М.А.Филимонов, А.Б.Столь. Под редакцией кандидата экономических наук С.В.Новикова).
Станьте соавтором УУНиТ! Присылайте свои новости в наш чат-бот в Telegram. Не забудьте прикрепить фото- или видео- материалы.
